Сегодня, 8 ноября, Олегу Евгеньевичу исполнилось 60. Он всегда притягивает к себе внимание на экране, даже появляясь в эпизодических ролях. На театральной сцене звезда его блистает не менее ярко. При этом он не стремится быть в зоне внимания светских хроникеров, да и интервью дает куда как редко для артиста его калибра. Тем не менее, публика любит его и не забывает: новость о госпитализации Олега Меньшикова накануне юбилея растревожила, пожалуй, всю страну.
Универсальный актер
Один из множества призов, которыми отмечен творческий путь Олега Меньшикова, сопровождается формулировкой «универсальному актеру», и это вовсе не расхожий комплимент. Ощущение универсальности своего таланта нередко оборачивается ловушкой — стремясь максимально продемонстрировать широту своего диапазона, артист становится чрезмерно востребованным и мелькает в бесчисленном количестве ролей. Однако Меньшиков оказался достаточно хитер, чтобы не попасться в эту ловушку, начав проявлять разборчивость на самом старте своей карьеры.
Впрочем, сам он считает, что никакой карьеры у него не было, как нет и внятного объяснения, почему он стал артистом. По словам Меньшикова, это произошло как-то само собой, после того, как в школе кто-то подложил ему на парту условия поступления в Высшее театральное училище имени М. С. Щепкина. Однако и это не точно — любимая присказка Меньшикова, ускользающего от попыток загнать его в рамки скучной определенности, когда интервьюеры расспрашивают его о каких-то давних впечатлениях: «Я не знаю, может быть, это мне просто приснилось».
Не выстраивая никакой карьерной стратегии, Олег Меньшиков интуитивно свел ее к одному принципу, при всей своей простоте мало кому доступному — не делать того, что не хочется. При таком подходе уметь отказываться важнее, чем упорно добиваться своей мечты, натыкаясь на разочарования и ища виноватых. Единственной своей актерской мечтой Меньшиков называет роль Калигулы в пьесе Альбера Камю, которую блестяще осуществил в спектакле Петра Фоменко 1990 года — за билетами на него в Театр имени Моссовета очереди выстраивались с шести утра.
Трикстеры и разгильдяи
Калигула-экзистенциалист, решивший доказать мнимым богам, что заниматься такой «дурацкой работенкой», как управление государством, может и неуч, — один из череды трикстеров, которых немало в актерской биографии Меньшикова. Наверное, по внутреннему складу ему интересней и ближе всего «человек играющий», эмоциональный оборотень, способный ироничным взглядом разглядеть веселую изнанку самой серьезной проблемы, а в следующую секунду задуматься, чтобы в самой комической ситуации уловить трагическую подоплеку.
Эта текучая подвижность темперамента заметна уже в его кинодебюте — военной драме Сурена Шахбазяна «Жду и надеюсь», где 20-летний Меньшиков играет переводчика, отправляющегося с двумя пожилыми партизанами на опасную операцию в фашистский тыл. Не нюхавший пороху мальчишка оказывается хитрее и проницательней умудренных жизненным опытом товарищей.
В этой роли, которая становится эмоциональным стержнем фильма и проявляет ранний профессионализм дебютанта, не допускающего ни малейшей неточности, есть всё, что Меньшиков отшлифует до виртуозности впоследствии: сочетание резкой, почти шутовской грации с интеллектом, который светится в печальных черных глазах, внешняя ртутная пластичность и внутренняя сосредоточенность, способная мгновенно смениться ехидной насмешкой.
Без видимых усилий справившись с первой большой драматической киноролью, Меньшиков внезапно отказывается от следующей серьезной работы, а соглашается, казалось бы, на легкомысленную: отвергает предложение живого классика Юлия Райзмана сыграть сына главного героя в психологической драме «Частная жизнь», а вместо этого снимается в телефильме Михаила Козакова «Покровские ворота» по пьесе Леонида Зорина о полной приключений жизни в коммуналке в Москве начала 1950-х. «Он сомнителен, я бы ему не доверял», — говорит проницательный пожилой сосед Велюров про героя Меньшикова, аспиранта-историка Костика, любителя коньков и любимца девушек.
Эта же искрящаяся тестостероновая «начиночка» пригодилась Роману Балаяну в «Полетах во сне и наяву», где эпизодический меньшиковский персонаж олицетворяет нахальную и витальную молодость, контрастирующую с утомленным героем Олега Янковского.
Сокрушающий взглядом
В 1990-е Олег Меньшиков проявляет интеллектуальную сторону своего таланта в фильме Александра Хвана «Дюба-дюба» — в роли сценариста, в чьей голове замысловато переплетается реальность и сочиненная им авантюрная история, ведущая к гибельному финалу. Затем у Сергея Бодрова в «Кавказском пленнике» он дает уроки мастерства Сергею Бодрову-младшему, показывая, как можно ударить человека «одними глазами» (а в искусстве играть одними глазами Меньшикову нет равных среди русских актеров).
Самые громкие и эффектные меньшиковские роли в этот период были созданы в сотрудничестве с Никитой Михалковым, у которого он сыграл мстительного Гамлета из НКВД в «Утомленных солнцем» и романтического юнкера, бросившего жизнь под ноги возлюбленной, в «Сибирском цирюльнике». Однако идея свободы и невозможности делать то, к чему не лежит душа, оставалась для Меньшикова приоритетной, и через несколько лет от съемок у Михалкова в фильме «12» он отказался, хотя и колебался до последнего.
Жизнь и сцена
Актер признает свою вину перед Никитой Михалковым, которого он подвел, как и то, что многому научился у автора «Утомленных солнцем», в том числе и жесткости, необходимой художественному руководителю собственной команды. В 1998 году, когда, казалось бы, экономические условия не располагали к театральной активности, Меньшиков завел свою антрепризу — «Театральное товарищество 814», первым спектаклем которой стало «Горе от ума».
Критики обдали холодом этом этот спектакль, где режиссер Меньшиков превращает социально-философскую сатиру в комедию, если не в фарс, а актер Меньшиков в роли Чацкого идеально соответствует характеристике, который дает герою горничная Лиза: «Но будь военный, будь он статский, // Кто так чувствителен, так весел, так остер, // Как Александр Андреич Чацкий!»
Тут меньшиковский герой вовсе не «лишний человек», которого отвергает возлюбленная и общество, проигрывающий схватку с тупостью, а победительный, жизнерадостный, неунывающий Чацкий, который с удовольствием издевается над окружающими его успешными глупцами и, в точности по грибоедовскому тексту, «славно пересмеять умеет всех». Да и на дурочку Софью в общем-то ему плевать, примерно по той же логике, которую рекомендовал Костик Велюрову: «Она вас не оценила, ну и стоит ли о ней жалеть?»
Более успешной в глазах критиков режиссерской работой Меньшикова стала постановка гоголевской пьесы «Игроки» (2002), где себе он отвел сравнительно скромную роль Утешительного, зато выстроил на диво слаженный актерский ансамбль. Для репетиций режиссер специально вывез актеров в крымские горы, правильно рассудив, что это магическое место поможет зарядить спектакль энергетикой на много лет вперед.
Право выбора
У Меньшикова, перешагнувшего 50-летний рубеж, стало еще больше поводов для разборчивости в отношениях с кинематографом. Тем не менее, всякое из его нечастых появлений на экране становится украшением картины. Например, в мистическом хорроре «Гоголь» складывается впечатление, что следователь в красном пальто с мерлушковым воротником порой позволяет себе не предусмотренную сценарием отсебятину, которая сильно оживляет фильм.
Все персонажи торжественно зачитывают текст, и лишь один владеет естественной, спонтанно льющейся человеческой речью. Параллельно с «Гоголем» Меньшиков работал у Федора Бондарчука, сначала над «Притяжением», а потом над «Вторжением», где его герой — суровый полковник, а потом и генерал, спасает мир от инопланетных захватчиков.
А в одном из любимых своих фильмов последних лет, «Легенде № 17» Николая Лебедева, Олег Меньшиков спасает советский хоккей. Роль легендарного тренера сборной Анатолия Тарасова — одна из самых впечатляющих в творчестве зрелого актера, приглашенного вопреки полному психофизическому несоответствию прототипу. Меньшиков с помощью одной только вязаной шапки проявляет чудеса перевоплощения и блестяще играет «Тарасова изнутри» — того Тарасова, который жил в его мимолетном воспоминании (а может, и во сне) юного болельщика ЦСКА, лишь раз видевшего своего кумира.
Видимо, еще тогда в своем детском воображении Меньшиков, почувствовав сверхъестественную энергетику Тарасова, наделил его магическим ореолом и едва ли не способностью передвигать шайбу взглядом, а в «Легенде № 17» делает из него настоящего колдуна. В сущности, главный герой фильма не 17-й номер Харламов, а Тарасов, и самый завораживающий эпизод фильма — когда отлученный от команды тренер устанавливает астральную связь с играющей в Канаде сборной и лупит прутиком, как клюшкой, по пустым воротам у себя в московском дворе, тем самым принося своим ребятам победу.
О поистине магическом и волшебном воздействии самой личности Олега Меньшикова говорят и его коллеги, у которых он пользуется репутацией человека-праздника, способного втянуть любого в какую-то интересную авантюру просто по приколу, «just for fun», как он сам выражается. Но в то же время Меньшиков остается для многих человеком-загадкой: так, бессмысленно пытаться понять мотивы, по которым этот непредсказуемый актер выбирает роли.
Достаточно просто поверить: каким бы заурядным, глупым и пафосным ни казался взыскательным ценителям тот или иной фильм со стороны, — если Олег Меньшиков согласился в нем участвовать, то значит, нашел тут для себя какое-то сугубо личное, внутреннее веселье и развлечение. Источник
Читайте также: Народный режиссер: Сергей Бондарчук – эпоха великого кино
