Ровно 30 лет назад патриарх Алексий II подписал грамоту о полной административной и финансовой независимости Украинской православной церкви (УПЦ). Однако это не спасло Украину от церковного раскола. Сейчас в стране, помимо УПЦ, параллельно действуют две структуры, которые считаются раскольническими. И все они обвиняют каноническую церковь в «подчинении Москве». О том, почему это не так и чем уникален статус УПЦ, — в нашем материале.
Независимость по умолчанию
В Киеве на днях проходили «масштабные празднования». По крайней мере, так их назвали сторонники 91-летнего раскольника Филарета Денисенко. Во Владимирском соборе они отмечали 25-летие его «патриаршества»: в храме собрались несколько десятков человек и всего 12 священнослужителей.
Денисенко хоть и величает себя «патриархом всея Руси-Украины», возглавляя никем не признанный «Киевский патриархат», о церковной независимости Украины говорит как о еще не случившейся. В середине октября он в очередной раз раскритиковал томос (так в Церкви называют важный указ или грамоту, касающуюся административного устройства) об автокефалии — независимости — «Православной церкви Украины» (ПЦУ), созданной на базе раскольничьих структур, в том числе филаретовской. Этот документ ПЦУ выдал в 2019 году Константинопольский патриарх Варфоломей, что привело к грандиозному расколу в православном мире.
Денисенко на днях озвучил довольно очевидные верующим вещи: ПЦУ не стала по-настоящему независимой — ее курируют в Стамбуле. И конечно же, он попросил новую, «настоящую» грамоту об автокефалии.
Об этом раскольник твердит больше четверти века. И никогда не говорит, что на самом деле такой «томос» Украина давно уже получила. Через его руки — от предстоятеля Русской православной церкви.
Произошло это 28 октября 1990 года в Софийском соборе в Киеве. Подписанную накануне грамоту ему — на тот момент митрополиту Киевскому и всея Украины Филарету — вручал лично патриарх Московский и всея Руси Алексий II.
«Благословляем через настоящую грамоту нашу силою Всесвятого и Животворящего Духа быть отныне православной Украинской церкви независимой и самостоятельной в своем управлении, а вам, единогласно избранному 9 июля 1990 года епископатом Украинской православной церкви, — ее предстоятелем», — зачитал глава РПЦ текст документа.
Он произносил эти слова размеренно, с постоянными паузами. А в секунды молчания с улицы в храм доносился гул националистов, которые намеренно собрались в тот день на Софийской площади.
По теме: Автокефалия в обмен на храмы
Смена риторики
Собственно, украинский вопрос был главным для Русской церкви в течение всего 1990 года. В конце 80-х националистические настроения все сильнее проявлялись в различных республиках доживающего свой век Советского Союза. Местные лидеры требовали политической, языковой и церковной независимости от Москвы.
«Но в результате распада государства не может образоваться 15 независимых автокефальных церквей. Этот процесс нельзя подгонять под политические решения государственных деятелей», — говорил потом патриарх Алексий.
Особенно рьяными в автокефальном вопросе были украинские власти. Партийное руководство во главе с председателем Верховного совета Украинской ССР Леонидом Кравчуком всячески поддерживало идею создания «незалежной церкви». В отличие от простых граждан — поэтому в автокефальном проекте участвовали в основном маргинальные структуры.
Да и сам Филарет, по свидетельствам очевидцев, яростно выступал против этой идеи. Пока неожиданно для себя не проиграл на выборах нового патриарха на Поместном соборе 7 июня 1990 года.
Уже через несколько дней после Поместного собора Филарет обратился в Москву с требованием дать Украинской церкви независимость. Верующим тогда стало ясно: желание стать патриархом у него никуда не делось.
«Он утверждал, что истинная Церковь должна быть единой, что Россия, Белоруссия и Украина должны быть нераздельными. А когда приехал после Поместного собора, заговорил совсем по-другому. Это было очень заметно, и в душе мы стали сильно смущаться», — вспоминает бывшая прихожанка Владимирского собора в Киеве Валентина Забродская.
В чем самостоятельность
Для православной Церкви подобные вопросы всегда были очень чувствительными. В ней, в отличие от католической, нет единого земного главы. Согласно вероучению, она невидимым образом управляется Христом и представляет собой семь поместных церквей. Вероучение и обряды у них одинаковые, отличия лишь языковые и культурные.
У каждой поместной церкви своя юрисдикция — духовно окормляемая территория. У Русской, согласно ее уставу сегодня, — это почти все постсоветское пространство (кроме Грузии, где издавна есть поместная Грузинская церковь), а также Монголия, Китай и Япония. Каждая из этих стран по-своему независима от церковной Москвы. Например, в Средней Азии у РПЦ «митрополичьи округа» — конгломерат епархий под управлением одного архиерея. Он практически лишен административной самостоятельности.
Уровнем выше — экзархаты. У них есть собственный церковный суд и управляющий орган — синод. Однако ключевые кадровые решения, например, о главе и создании новой епархии, принимает синод Русской церкви. Таким статусом, обладает, в частности, Белорусская православная церковь.
С 1921 по 1990 год экзархатом была и Украинская церковь. Но распад СССР и усиление национализма привели к расширению ее независимости. На Архиерейском соборе РПЦ в конце октября 1990 года обсуждали различные варианты. Одним из них, по свидетельствам участников, было дарование самоуправляемого статуса.
Такие структуры — нечто вроде полуавтономии. Во внутренних решениях они свободны, однако предстоятеля утверждает патриарх Московский. В 90-е годы самоуправляемый статус был дарован церквям Латвии, Молдовы и Эстонии.
Но Денисенко хотел большего. Поэтому для Украинской церкви придумали особый статус — «самоуправляемая с правами широкой автономии».
«Мы предоставили Украинской православной церкви независимость в решении всех внутренних вопросов. Но оставили молитвенную и духовную связь между нашими народами, которую невозможно разорвать» — так объяснял решение Архиерейского собора в октябре 1990 года патриарх Алексий.
УПЦ теперь могла сама избирать предстоятеля. Согласовывать с Москвой не надо — патриарх лишь вручает предстоятелю «подтверждающую грамоту». Выборы проводит собор епископов, причем только украинских.
У УПЦ собственный синод, как и у экзархатов и самоуправляемых церквей. Но синод УПЦ обладает куда большими правами. Например, может без согласования с РПЦ учреждать и упразднять епархии. Кроме того, во внешнем мире УПЦ представляет не Московский патриархат. У Киева есть «церковный МИД» (отдел внешних церковных связей УПЦ) и независимая дипломатия. Все это прописано в уставе УПЦ.
Там же указано, что Украинская церковь обладает полной самостоятельностью в финансово-хозяйственной, образовательной и многих других сферах. Единственное, чего она не может делать без согласия Церкви-матери, — менять вероучение.
Кроме того, ее священнослужители обязательно поминают на службе предстоятеля Русской церкви — это одно из проявлений той самой «молитвенной связи», о которой говорил патриарх Алексий.
Глава УПЦ формально — второй человек в Русской церкви. Он участвует в заседаниях ее синода, то есть влияет на решения за пределами Украины. Его могут избрать патриархом Московским. На Поместном соборе 2009 года митрополит Киевский Владимир (Сабодан) был в тройке фаворитов, претендующих на Московский патриарший престол.
По теме: Каноническая УПЦ сохранила своё название
Независимый статус
Митрополита Владимира избрали предстоятелем Украинской церкви в 1992 году. И Филарет окончательно ушел в раскол — после дарования УПЦ автономии он продержался меньше года и снова заговорил о «незалежности». Осенью 1991-го заставил епископов подписать обращение в Москву с требованием даровать православным верующим только что образованного государства Украина полную автокефалию.
Таким образом, УПЦ стала бы 16-й (а по версии ряда церквей — 14-й) поместной православной церковью. Однако епископов и верующих на самом деле устраивал дарованный в 1990 году статус.
Довольны они им и до сих пор — за минувшие 30 лет украинские власти неоднократно говорили о «церковной свободе от Москвы». Создавали даже совместные комиссии по объединению в «поместную церковь». А в середине нулевых президент Виктор Ющенко попросил вмешаться в вопрос патриарха Варфоломея.
В 2008-м Ющенко публично потребовал независимости для украинских православных — почему-то у главы Константинопольской церкви. Но безуспешно. Спустя год снова поднял этот вопрос — теперь уже в беседе с патриархом Московским Кириллом.
«Эта церковь, господин президент, существует. Есть поместная церковь на Украине, если бы ее не было — не было бы сегодня Украины» — так ответил патриарх главе государства.
Спустя десять лет после той встречи президент Петр Порошенко добился «независимости от Москвы» — раскольники создали ПЦУ, и Стамбул выдал им томос. Правда, его признают немногие.
«Статус канонической Украинской церкви на самом деле более самостоятельный, чем у ПЦУ. В томосе прописана гораздо большая зависимость от Константинопольского патриархата. Например, ПЦУ обязана согласовывать с ним все важнейшие решения. Также Константинополь претендует на ставропигии на Украине (храмы и монастыри в прямом подчинении патриарху Варфоломею. — Прим. ред.)», — объясняет историк православия Владислав Петрушко.
Поэтому, по его словам, от формального автокефального статуса, который ПЦУ получила в прошлом году, до подлинной независимости «еще очень далеко». И наоборот — у канонической УПЦ уникальная для православного мира независимость.
«Она не называется автокефальной только потому, что по-настоящему верующие люди в России, на Украине, в Белоруссии осознают свое духовное, культурное единство», — отмечает он.
И само собой, добавляет эксперт, верующие дорожат церковным единством. Православная вера осталась последним мостом, связывающим русских и украинцев. Оттого на нее так сильно ополчились «различные политические силы». Источник
Читайте также: Стыд и храм: почему в Европе горят, рушатся и за бесценок продаются церкви
