«Мы хотим падения режима!» — с таким лозунгом десятки тысяч человек вышли на улицы Бейрута после мощнейшего взрыва в порту. Некогда процветающая «ближневосточная Швейцария» погрязла в кризисе, и выхода из плачевного положения не видно. Что будет с Ливаном и как изменит ситуацию отставка правительства, разбиралось РИА Новости.
Режим, пади!
Все выходные разъяренные горожане штурмовали здания министерств, возле МИД вывесили плакат «Бейрут — столица революции». Тысячная процессия дошла и до ливанского парламента. Начались столкновения с полицией. Применили слезоточивый газ, дубинки, резиновые пули. Стреляли даже боевыми — в воздух.
На центральной площади Мучеников демонстранты воздвигли бутафорные виселицы, на которых «казнили» картонные фигуры политиков.
В знак солидарности с протестующими пожарные отказались покидать свои станции, заблокировав водомеры. И чтобы придать законность их действиям, губернатор Бейрута Марван Абуд издал приказ, по которому пожарные могут выезжать только на вызовы о возгораниях.
Премьер-министр Хассан Диаб заявил, что выхода из структурного кризиса нет, и предложил досрочные парламентские выборы. Протестующие уверены: этого недостаточно. В затяжном кризисе, как и во взрыве, ливанцы винят политическую элиту.
Спустя три дня протестов власти выполнили одно из требований недовольных: правительство в отставку. О роспуске кабмина, однако, пока официально не объявил Диаб.
Тройной кризис
Эксперты, да и многие политики, уже давно называют Ливан failed state — несостоявшимся государством. В стране несколько лет бушует политический и экономический кризис, тяжелая ситуация в сфере здравоохранения.
Больницы и раньше не справлялись с наплывом пациентов из-за пандемии, а сейчас раненые и вовсе лежат на полу в коридорах. Свет включают по расписанию, врачи не могут лечить пациентов. Перебои с электричеством по всему городу.
За июнь ливанский фунт потерял 60 процентов на черном рынке, опустившись до 9,5 тысячи за доллар. Официальный курс — 1507,5, но по нему рассчитываются лишь за импорт зерна, топлива и медикаментов. Через порт Бейрута, который предстоит восстанавливать, проходила большая часть грузов: от кофе до автомобилей.
Ценники на продукты меняются ежедневно, из-за подорожания в армейском меню пропало мясо. Многие бизнесы закрываются, безработица, по некоторым данным, достигла 25-30 процентов. Отчаянное положение толкает людей не только на уличные акции, но и на самоубийства: недавно в центре Бейрута застрелился мужчина, процитировав в предсмертной записке песню времен гражданской войны 1975-1990 годов о бедности.
И все же главная проблема — государственная система. «Политика в Ливане себя дискредитировала, — говорит РИА Новости эксперт Российского совета по международным делам Григорий Лукьянов. — Эта сфера вообще в стране очень закрытая и не подразумевает ротацию. Так уже около ста лет. По сути, Ливан живет при тех же порядках, которые привели в семидесятые годы к гражданской войне».
Религиозные разборки
Недовольство властями — лишь верхушка айсберга. «Последние десятилетия правительство и парламент Ливана почти не занимались реальными делами, а подсчитывали, сколько и какая конфессия получила портфелей», — поясняет Андрей Чупрыгин, старший преподаватель факультета мировой экономики и мировой политики Школы востоковедения ВШЭ.
В 1943 году на высшие посты в государстве ввели религиозную квоту. Так, президентом должен быть христианин-маронит, премьером — суннит, а спикером парламента — шиит. Думали, что это поможет избежать межконфессиональных конфликтов, однако ожидания не оправдались. После гражданской войны 1975-1990 годов квоту формально упразднили, заключив так называемое Таифское соглашение. Но на деле ничего не изменилось.
«Все контролируют конфессиональные группировки старых элит, — подчеркивает Чупрыгин. — Когда в Таифе подписали соглашение, люди вздохнули с облегчением: наконец будет гражданское общество. Но до сих пор решения в стране принимают те же 25 семей, которые были у власти 30, 40, 80, 150 лет назад. Они не собираются сдавать позиции и делиться властью с кем бы то ни было, кроме единоверцев».
Григорий Лукьянов указывает на еще один немаловажный аспект: христиан и суннитов сильно раздражает движение «Хезболла». «Сформировался проиранский «Хезболастан» — государство в государстве. Там действуют другие законы, развивается параллельная экономика. Даже внешняя политика альтернативная, — отмечает Лукьянов. — «Хезболла» не заботят социально-экономические трудности, их волнует лишь борьба с Израилем».
По теме: Взрывная волна: чего добиваются митингующие в разрушенном Бейруте
Плата за влияние
В воскресенье главы 36 стран и организаций под эгидой ООН договорились на онлайн-совещании выделить Ливану гуманитарную помощь на 300 миллионов долларов. Ее предоставят напрямую людям, через международные организации, а не через ливанское правительство, чтобы избежать разбазаривания средств.
Это инициатива французского президента Эммануэля Макрона. Он прибыл в Ливан сразу после взрыва, что неслучайно, считает Андрей Чупрыгин. «Официально он приехал обсуждать условия предоставления помощи, однако вышел на улицу и заявил: «Я не дам денег элитам, я не позволю их разворовать». Эта прогулка послужила одним из триггеров протестов, зазвучали требования вернуть Ливан под протекторат Франции», — указывает эксперт.
Париж, по его мнению, хотел бы укрепить позиции в Ливане, это отзывалось бы во всем регионе, а сам Макрон стремится к лидерству в Европе, в том числе по вопросам Ближнего Востока.
Не стоит забывать и о том, что десятилетиями огромное влияние на Ливан оказывала Саудовская Аравия. Именно там и подписали Таифское соглашение. «Саудиты через семью бывшего премьера Саада Харири вкладывали в Ливан деньги. Сейчас они демонстративно ушли из страны, обидевшись, что Харири подал в отставку. Для Ливана это большой удар», — говорит Чупрыгин.
Традиционно важную роль в политической жизни Ливанской Республики играла Сирия. Попав под санкции, правительство САР пользовалось ливанской финансовой и логистической системой, чтобы поддержать экономику. Однако помочь соседу Дамаск пока никак не может, уточняет эксперт.
Наблюдатели спорят, не попадет ли Ливан, приняв иностранную помощь, в зависимость от внешних сил, но очевидно, что самостоятельно страна из кризиса не выберется. Одно из главных условий потенциальных спонсоров — проведение реформ. Однако в деньгах власти заинтересованы, а в изменениях — нет.
Утопические требования
Собеседники уверены: требования протестующих утопичны, а спасти страну от коллапса способно только гражданское общество.
«Уровень образования в Ливане существенно выше, чем во многих арабских странах. Там многочисленное городское население. Хорошо развиты СМИ разной направленности. Гражданское общество — единственная надежда в утратившем легитимность и дееспособность государстве», — рассуждает Григорий Лукьянов.
Андрей Чупрыгин добавляет: во время предыдущих протестов молодежь на улицах скандировала, что они — не сунниты или шииты, а именно ливанцы. На это указывает и Лукьянов: «Люди пытаются избавиться от навязанных конфессиональных клише. Есть понимание, что у всей арабской нации общие интересы».
Впрочем, для реального решения ливанских проблем необходима политическая воля, которой у нынешнего поколения руководителей страны нет. А у протестующих, в свою очередь, нет ни четкой программы, ни лидеров. Да и в условиях общемировой экономической рецессии правительство — не важно, нынешнее или новое — не в состоянии предпринять ничего, что кардинально улучшило бы ситуацию.
