Собью, сука! — машет руками парень в кепке.
Темно-зеленый полицейский вертолет долго курсирует между Пушкинской площадью и Белорусским вокзалом, прежде чем надолго зависнуть где-то в районе «Чеховской». К двум дня — заявленному времени начала митинга — людей на Пушкинской площади уже полно.
— Мама, а что это такое? — мальчик дергает маму за рукав.
— Это митинг против коррупции, — объясняет мать, пытаясь покинуть толпу.
— А зачем на вертолет ругаться?
Не зная, что ответить, женщина тащит сына прочь.
Его ровесник, девятилетний Захар Навальный, в это время сидит дома. Отец не взял его с собой, но именно из-за него пошел на митинг сам. «Я точно знаю одно, — сказал Навальный. — Коррупция равна бедности. Не хочу, чтоб Захар жил в бедной стране».
Забравшись к Пушкину на постамент, первокурсники философского факультета МГУ заводят толпу. Их ровесники лезут на фонарь: вскоре они станут главными героями противостояния с ОМОНом, продержатся дольше всех и их бросят в автозак последними.
Ребята из загадочной организации «За мужские права» машут флагом: орел на черном полотнище. Бабушка с портретом Новодворской охает:
— Они что, серьезно? Не будет ли беды?
— Будет, бабушка, обязательно будет! Если мы будем молчать! — горячатся философы.
Прямо перед носом совсем растерянной бабушки появляется плакат с уточкой — в числе тайной недвижимости Медведева борцы с коррупцией нашли дом для уток, и утка стала символом протеста.
<dl id=»mediaImage1462076″ class=»media image alignLeft»>
Леонард — парень, материвший вертолет — к этому моменту уже почти срывает голос. Эстафету перехватывает его однокурсница, Мира.
— Мы пришли сюда с простыми требованиями! Димон, дай нам ответ! — и они втроем с Леонардом и еще одним парнем кричат: — Медведева под суд, Путину — им-пич-МЕНТ!
Толпа подхватывает речевку. Омоновцы терпеливо разглядывают молодежь.
Алексей Навальный, формальный организатор митинга, в это время уже в автозаке. Несмотря на все предосторожности — три разные точки начала митинга и попытки сохранить в секрете место, куда придет он сам — Навального задержали на выходе из метро «Тверская».
«Пушкинская» — эпицентр. На Белорусской много полиции, а на «Маяковской», как говорят участники протеста, «вовсе тухло». «Тухло» означает, что нет серьезных столкновений; десятки людей идут вдоль Тверской по огороженным решетками и полицейскими тротуарам. Матерые омоновцы стараются ни с кем не разговаривать, а юные солдаты-срочники Внутренних войск охотно жалуются, как они здесь «вусмерть ***» (устали).
— Чтоб все они — и Медведев, и Навальный — сдохли к чертям! — говорит солдат.
В четвертом часу у памятника Пушкину начинаются задержания. Омоновцы, двигаясь по три-четыре человека и держась друг за друга, забегают в толпу и выхватывают самых буйных. Достается и тем, кто просто неудачно стоит. Двое полицейских ссорятся из-за девушки, попавшей под горячую руку: один тащит ее в автозак волоком — второй просит коллегу поставить девушку на землю, а затем нежно провожает. Правда, все-таки в автозак.
Как только задержания на минуту прекращаются — начинаются споры.
Военный пенсионер и блогер Алексей Кулаков доказывает толпе, что они дураки и занимаются ерундой. Его поддерживает какая-то женщина. Кулакова никто не слышит — и парочка подростков уже готовится начистить ему лицо, но их вовремя оттаскивают
— Да ты провокатор, — кричит юнец в кожаной куртке и при усах-восьмидесятниках.
— А вы — секта свидетелей Навального! Секта Навального! Секта Навального! — кажется, раз сто повторяет Кулаков.
К четырем часам ОМОН начинает зачистку. Площадь вокруг памятника Пушкину берут в кольцо. Кольцо расширяется, людей теснят. Все, кто остался в окрестностях, независимо от возраста, удирают с юношеским задором. Тех, кто попался, — подгоняют дубинками, тащат в охапку. Один омоновец почему-то ведет жертву за нос.
Фото: Кирилл Пономарев/Сноб</dl>
— Освободите Пушкина! — кричит толпа.
— Парк закрывается для технических процедур, — отвечает ОМОН.
— А почему у вас значка нет? — спрашивает женщина с хитрым прищуром.
— Потому что закон надо знать, — бросает омоновец и назидательно добавляет: — Мы же Росгвардия (ОМОН является частью Росгвардии и не подчиняется закону «О полиции». — Прим. ред.).
— Ну, мы не знали, — суетится женщина
— Незнание не освобождает… — мрачнеет гвардеец, — от наказания…
— От отвественности! — радостно кричит женщина.
Он снисходительно улыбается.
Пятачок перед памятником Пушкину зачищают за пять минут. Лишь двое подростков остаются сидеть на фонаре. Но скоро и их заставляют слезть.
