Модель малого неравенства и большого правительства исходит из двух разных традиций. Европейская модель восходит к началу 16 века. В то время все страны региона имели практически одинаковый доход на душу населения, низкую норму сбережений и практически нулевой темп роста.
Эту ситуацию изменил только демонтаж общинных, коллективистских институтов, осуществленный традиционными обществами в западных странах между 16 и 19 веками. В результате Запад повысил нормы сбережений и инвестиций, а также соотношение капитала и труда. Предпринятые действия на порядок ускорили рост производительности и доходов на душу населения. Здесь также говорится о цене, которую пришлось за это заплатить.
Следствием стал рост неравенства, что привело к ослаблению государственных институтов. Убийств совершалось все больше и больше, причем их эскалация между XVI и XVII веками была настолько высокой, что уровень не опускался ниже двузначных цифр. Это совпало с сокращением средней продолжительности жизни европейцев.
Неравенство также привело к снижению уровня образования, увеличению психических расстройств, увеличению ожирения, снижению социальной мобильности и привело к усилению социального расслоения. И только в 20 веке, особенно после Второй мировой войны, неравенство доходов в западных странах значительно уменьшилось благодаря распространению модели большого правительства и программ социального обеспечения. Это был ответ на конкуренцию со стороны глобального социализма с его бесплатным здравоохранением и образованием, сильными социальными гарантиями и низким неравенством доходов.
Неравенство доходов в западных странах значительно уменьшилось после Второй мировой войны благодаря распространению крупных государственных и социальных программ и программ социального обеспечения.
Восточноазиатская модель
На глобальном Юге коллективистская модель возникла по-другому. Истоки восточноазиатской экономической модели можно проследить в различных путях развития региона, начиная с 16 века. Во многих развивающихся странах западная модель роста была затем принята через колониализм, как, например, в Латинской Америке и странах Африки к югу от Сахары.
Распространение западной, либеральной модели привело к разрушению традиционных институтов, увеличению неравенства доходов и ухудшению стартовых позиций в преодолении отставания в развитии. Подобно Западу, эти страны попали в мальтузианскую ловушку — неравенство доходов немедленно возросло, нормы сбережений и инвестиций увеличились, а также производительность, но ценой растущего социального неравенства и ослабления институтов.
Другие развивающиеся страны – в Восточной Азии и в некоторой степени в Южной Азии, на Ближнем Востоке и в Северной Африке – меньше пострадали от колониализма и сумели сохранить свои традиционные институты. Это задержало современный экономический рост до середины 20-го века, но позволило им сохранить хорошую стартовую позицию – низкий уровень неравенства и сильные институты.
Медленный технологический прогресс позволил им найти другой, менее болезненный выход из мальтузианской ловушки. Повышая уровень доходов, они увеличили долю инвестиций в ВВП без существенного увеличения неравенства доходов, ухудшения институционального потенциала государства, снижения продолжительности жизни или других социальных издержек.
В этом менее вестернизированном регионе стала популярной коллективистская экономическая модель, основанная на большом правительстве. Азиатская модель допускает относительно сильные и эффективные правительства и успешную экономическую конвергенцию.
Регион завоевал глобальное лидерство и начал догонять западный уровень дохода на душу населения благодаря быстрому росту производительности, а не благодаря благоприятным изменениям условий торговли (как в случае с некоторыми странами-экспортерами нефти). Например, Япония, чей доход на душу населения в 1950 году составлял менее 18 процентов.
Доходы в США замедлили темпы роста с 1990-х годов, а Гонконг с 2004 года. Однако другие восточноазиатские тигры – Южная Корея, Тайвань, Сингапур – продолжали расти рекордными темпами. Сингапур даже превысил уровень ВВП на душу населения в США. Страны АСЕАН и Китай следуют этому примеру.
Тяжелые времена для европейской модели
Европейская коллективистская экономическая модель испытывала трудности с 1980-х годов. Западная Европа была самым быстрорастущим регионом в мире в период с 1923 по 1933 год и после Второй мировой войны до 1980-х годов. Однако с 1980-х годов темпы его роста снизились, а относительный доход на душу населения остался на уровне около 70%.
За последние десятилетия неравенство углубилось в большинстве стран, как развитых, так и развивающихся. Однако в развивающихся странах не произошло такого сокращения неравенства в период с 1930 по 1980 годы, которое наблюдалось в развитых странах. Европа и Восточная Азия по-прежнему остаются регионами с самым низким относительным неравенством в мире, но в будущем ситуация может измениться.
Потенциал государственной модели с низким уровнем неравенства, большим правительством и коллективистской экономической системой может оказаться под угрозой. Неясно, будет ли эта модель конкурентоспособной, если уровень производительности в этих странах станет самым высоким в мире.
Неравенство доходов и благосостояния в Азии, на Ближнем Востоке и в Северной Африке ниже, чем в Латинской Америке и странах Африки к югу от Сахары. Коэффициенты Джини, иллюстрирующие распределение доходов, в Восточной Азии, как и в Европе, обычно ниже 40 процентов, а доля самой высокодоходной группы в общем доходе ниже, чем в США и многих развивающихся странах (Индия, Россия, ЮАР).
В Китае коэффициент Джини превышает 40% и даже приближается к 50%. согласно новому объединенному исследованию для сельских и городских регионов. Однако эта страна настолько велика, что ее следует сравнивать со всей Европой или хотя бы с США.
В США коэффициент Джини был аналогичным (более 40%), но всего 6 процентных пунктов, произошло из-за разницы в доходах между штатами. В ЕС коэффициент Джини в 2005 году составлял примерно 40 процентов при 23 процентных пунктах, неравенства между странами.
Не только индекс Джини
Снижение неравенства в доходах и богатстве делает общества менее поляризованными. Обычно это связано с большим институциональным потенциалом государства, то есть способностью правительства обеспечивать соблюдение закона.
Существует множество показателей, предназначенных для измерения этого потенциала (например, борьба с коррупцией, верховенство закона, показатели эффективности правительства), но они могут быть необъективными. Естественными объективными показателями институционального потенциала государства являются уровень убийств и теневая экономика (т.е. несоблюдение государственного экономического регулирования, например, правил уплаты налогов).
В этом отношении страны Восточной Азии и БВСА существенно отличаются от Латинской Америки и стран Африки к югу от Сахары. Среди развивающихся стран они фиксируют самые низкие уровни этих показателей, сравнимые с результатами развитых стран.
Уровень убийств в большинстве стран довольно стабилен, но в Китае он снизился почти на 80 процентов с 1990-х годов – с 2,3 в 1995 г. до 0,5 в 2018 г. Та же картина наблюдается и в «серой зоне». В Китае он составляет менее 17% ВВП, что меньше, чем в Бельгии, Португалии и Испании. В Китае за последние десятилетия зафиксировано всего 1-2 убийства на 100 000 жителей, как в Европе и Японии, так и в США (5 убийств).
Та же закономерность применима и к серой зоне. В Китае он составляет менее 17%. ВВП, что меньше, чем в Бельгии, Португалии и Испании. В развивающихся странах этот процент обычно составляет около 40%, а иногда даже превышает 60%. Только некоторые развивающиеся страны имеют такую низкую долю неформальной экономики, особенно Вьетнам и несколько стран MENA (например, Иран, Иордания, Саудовская Аравия и Сирия).
Коллективистская экономическая модель с низким уровнем неравенства и сильным государством рассматривается как наиболее конкурентоспособная с точки зрения догоняющего развития и, возможно, с точки зрения инновационного роста. Она встречается в развитых странах (Европа и Япония) и в развивающихся странах (Китай, АСЕАН), но имеет потенциал доминировать и в других регионах.
Читайте на тему: Отсутствие элементарного: как преодолеть бедность в современном мире
